В преддверии пятилетия инновационного центра «Сколково» AD пообщался с вице-президентом, исполнительным директором кластера информационных технологий Фонда «Сколково» Игорем Богачёвым о нехватке менеджеров, отсутствии международных амбиций и возможностях импортозамещения в российской ИТ-сфере.
AD: В каких областях ИТ-отрасли российские решения являются конкурентоспособными в мире?
Игорь Богачёв: Информационная безопасность, биометрические системы, цифровое моделирование, Big Data, технологии передачи данных, навигация, искусственный интеллект и робототехника, связующее программное обеспечение для облачных технологий — это те направления, по которым в России традиционно существовала хорошая ИТ-школа, и, соответственно, российские технологические стартапы в этих областях считаются интересными для мирового рынка.
У нас в ИТ-кластере фонда «Сколково» отобрано более 350 проектов, и большинство из них связаны с разработкой продуктов именно в этих областях.
Какие ИТ-компании из России, на ваш взгляд, наиболее успешны на мировом рынке?
Помимо всем известных ABBYY, Kaspersky и Infowatch, я выделю быстрорастущие Parallels и Acronis, а также Evernote и «Прогноз». Из перспективных — проекты, связанные с облачными технологиями и хранением данных: Jelastic, NGINX, восходящая звезда Acumatica (в силу своего прошлого опыта уверен, что будущее за облачными ERP), несколько компаний из области цифрового моделирования, такие как Datadvance и Rock Flow Dynamics.
Мне нравится, как развивается проект Raidix из Санкт-Петербурга — они создали программные системы хранения данных (СХД), позволяющие создавать вендоронезависимые решения.
Это всё, в основном, чисто технологические проекты, из более массовых могу выделить 2can — сервис приема платежей по банковским картам при помощи картридера на мобильных устройствах.
Из проектов, которые могут стать более известными и успешными в перспективе двух-трёх лет, на мой взгляд, интересны Comindware — компания, разрабатывающая решения для процессно-проектного управления бизнесом, Navigine — команда, предлагающая решения в области indoor-навигации, «Базелевс Инновации», развивающие проект визуализации текста «Киноязык», системы некооперативного распознавания лиц VisionLabs и Vocord.
Что касается сколковских резидентов, их перспективность подтверждена внешними, часто международными экспертами, наши проекты прошли детальную экспертизу, и у многих из них есть потенциал выхода на международный рынок. Особенно рекомендую инвесторам обратить внимание на технологии, которые уже были дополнительно поддержаны различными грантами .
Если заглянуть в офис Google или Paypal в Калифорнии, процентов 30 разработчиков смогут поговорить с тобой по-русски. Если у нас такой потенциал в сфере разработки, почему так мало успешных ИТ-проектов?
В первую очередь потому, что у нас совершенно нет культуры управления проектом — project management. Предполагается, что этому учат в университетах, но на самом деле это не так, школа менеджмента в России очень слабая. Далее — product management, также в большинстве российских компаний отсутствует как класс. Очень мало у нас специалистов, которые в состоянии создать привлекательный пользовательский интерфейс продукта.
Ну и наконец, общая проблема России — слабый предпринимательский дух. В теории, фаундер проекта должен быть не только идеологом, но и предпринимателем, уметь продавать свой продукт. У нас же они не только не умеют делать этого сами, но и не могут нанять хороших продажников — потому что хороших продажников на рынке не так много, чтобы каждый стартап мог себе позволить иметь в штате как минимум парочку таких специалистов.
А кто они, основатели успешных российских ИТ-проектов?
В основном айтишники, инженеры, программисты, которые уже поработали в отрасли и получили какое-то представление о менеджменте и продажах, о принципах управления ИТ-компанией. Вчерашние выпускники редко создают успешные высокотехнологичные стартапы — здесь нужен опыт.
Из университетов, конечно, тоже приходят в этот бизнес, в основном аспиранты, которые, во-первых, занимались серьезными исследованиями и разработками, а во-вторых, также параллельно работали где-то в ИТ-отрасли.
Какие университеты и факультеты наиболее успешно готовят кадры для высокотехнологичных стартапов?
Помимо традиционных МФТИ и МГТУ им. Баумана, я бы отметил Томский государственный университет, СПБГУ ИТМО, ВМК МГУ, Новосибирский государственный университет и Южный федеральный университет. В основном именно оттуда мы видим поток высокотехнологичных стартапов. У нас в «Сколково» есть значительное количество проектов, основанных бывшими студентами каждого из этих вузов.
Ещё пять лет назад, когда только основали «Сколково», было много разговоров о том, почему его построили на пустыре, а не рядом, скажем, с тем же МФТИ? Ведь в США и в Азии, например, есть традиция строить бизнес-инкубаторы рядом с крупными вузами, чтобы иметь постоянный приток ИТ-кадров.
Как говорит председатель нашего консультативно-научного совета Жорес Алферов, «Сколково» — это не территория, «Сколково» — это идеология. И изначально, когда проект только задумывался, была идея сделать «Сколково» равноудаленным от крупнейших ИТ-вузов и не привязанным ни к какой географии. Задача была сделать общедоступный центр инноваций, не аффилированный ни с каким конкретным вузом.
Именно поэтому мы сейчас работаем с более чем 150 вузами из разных частей России, сотрудничаем с разными технопарками и помогаем лучшим командам — не из одного какого-то университета, а из всех университетов страны — стать более успешными.
В общем, технологическая часть в России и так достаточно сильная, а вот часть, связанная с управлением и развитием бизнеса, страдает. Как вы в «Сколково» помогаете стартапам с этим?
Я считаю, что каждому проекту, да и, в общем, каждому человеку нужен ментор — человек более опытный, который уже прошел какой-то путь, на который ты только встаёшь. У нас в «Сколково» сформирована менторская панель из более чем 100 предпринимателей, и в основном это наиболее успешные российские бизнесмены.
Среди наших менторов такие лидеры, как Анатолий Касперский, Игорь Ашманов, Борис Вайнзихер, Дмитрий Конаш, Александр Туркот, Иван Нечаев. Все эти люди готовы безвозмездно помогать проектам расти и развиваться, консультировать, давать советы. Есть среди менторов представители крупных международных компаний, которые обладают необходимыми связями и могут помочь с выходом на международные рынки.
Также ни для кого не секрет, что в технологичных стартапах главная ценность — интеллектуальная собственность, и её неприкосновенность позволяет в разы повысить стоимость активов компании. Мы создали в «Сколково» Центр Интеллектуальной Собственности, который помогает нашим проектам получить патенты на свои разработки, причем не только в России, но и в Европе, Азии и США, что даст им возможность в дальнейшем развиваться на этих рынках. И всё это на максимально льготных условиях, ведь мы некоммерческая организация.
Помимо этого, у нас работают программы акселерации. Для некоторых проектов создается индивидуальный план акселерации, согласованный с ментором проекта и с Фондом, также мы создали два пилотных акселератора — для разработок, связанных с мобильными технологиями, и для проектов по робототехнике. Проводится обучение, бизнес-тренинги для резидентов.
Надо сказать, что в рамках подготовки к получению гранта «Сколково» предприниматели сами отвечают на большинство вопросов, которые в будущем могут интересовать инвесторов.
Робототехника — один из последних «горячих» трендов в ИТ-сфере. У нас в стране тоже заметно оживление в этой сфере — различные Балы роботов и тому подобные мероприятия проходят с завидной регулярностью. А как наша робототехническая отрасль выглядит на фоне других стран?
Сейчас у нас в стране есть более 100 заметных проектов в роботехнической сфере. Из них около 30 наиболее перспективных находятся у нас в «Сколково». Мы для себя выбрали две специализации — искусственный интеллект роботов и промышленная робототехника. Мы совсем не занимаемся, например, бытовыми роботами. Задача нашего робототехнического кластера — делать умных роботов, развивать интеллект, техническое зрение и так далее.
Робоцентр «Сколково» сегодня нанесён на официальную мировую карту центров робототехники. Вообще в России большой потенциал в этой области — ежегодно из наших вузов выпускается около 1000 человек с робототехнической специализацией. Кстати, мы открыли Робоцентр в августе 2014 года, а в сентябре того же года правительство РФ внесло робототехнику в перечень приоритетных направлений развития.
Больше всего мешает развитию робототехники в России нехватка спроса. Поэтому многие проекты наших команд ориентированы на другие страны, и их продукция продается в основном за рубежом. Мы активно участвуем в различных международных выставках, где даем нашим командам возможность презентовать свою продукцию.
В России, конечно, тоже есть проекты — например, две наши команды работают вместе с КАМАЗом над созданием роботизированного беспилотного КАМАЗа. Но проблема в том, что у нас такие проекты исчисляются единицами, в то время как, например, в Китае робототехника — это отдельная государственная программа, под которую выделяются миллиарды инвестиций. Задача «Сколково» как государственного «агента» — добиться такой же приоритезации робототехники в нашей стране.
Какой жизненный цикл у сколковских проектов, и какая часть из них доходит до этапа продаж?
Как я уже говорил, у нас в числе резидентов более 350 проектов, но чтобы их отобрать, наша экспертная панель отсмотрела более 2500 заявок. Из тех проектов, что сейчас работают в «Сколково», около 200 осуществляют продажи, а 60 продают свой продукт в том числе на международном рынке. На конец 2014 года суммарно все наши 350 компаний продемонстрировали выручку в 19 млрд рублей.
Мы измеряли жизненный цикл ИТ-проекта — от идеи до реализации (бета-версии) проходит порядка полутора лет. Но многие наши резиденты начинают зарабатывать раньше, предоставляя, в том числе, сервисные услуги на базе создаваемых технологий. И, по моему мнению, это очень важный момент — начать зарабатывать как можно раньше.
Существует такая российская стартаперская философия — полировать свой продукт до совершенства, что, конечно, похвально, но мешает начать зарабатывать реальные деньги. В итоге мы имеем стартапы, которые год просиживают в бизнес-инкубаторах, технопарках или коворкингах, разрабатывая простенькое мобильное приложение. Хотя ориентироваться надо на клиента: чем раньше начнешь продажи, тем скорее получишь обратную связь, поймешь, что сделано правильно, а что еще надо доработать.
Стартап, который засиделся на старте и считает, что ему надо ещё доработать продукт и ещё привлечь инвестиции, на мой взгляд, выбирает неправильную стратегию. Вообще, в идеале, стартап должен рассчитывать на свои средства как минимум до первой монетизации. Иначе венчурный бизнес превращается в рулетку для инвесторов: они вкладываются и вкладываются в идеи и фактически не видят результата — конечного продукта и живых продаж.
Каких проектов не хватает российскому ИТ-рынку? Жизнеспособна ли пропагандируемая ныне стратегия импортозамещения в ИТ?
Я полагаю, российские предприниматели в теории могут произвести практически любой ИТ-продукт. У наших компаний другая проблема — у них изначально не хватает международных амбиций. Большинство стартапов, начиная что-то разрабатывать, ориентируются лишь на российский рынок. А российский рынок — это только 2% мирового рынка информационных технологий.
Почему успешны зарубежные компании? Они работают во многих странах, получают опыт и компетенции, несравнимые с теми, которые есть у локальных игроков. Если даже брать российские проекты, которые стали успешными — те же Parallels, Acronis, Acumatica, NGINX, — они все изначально ориентировались на глобальный рынок, с первого дня выбрали своей стратегией работу на большом рынке. Таких проектов нам остро не хватает.
Не хватает компаний, которые разработают продукт и скажут, что с этой технологией они завоюют мир.
About the author
